Встречая во всех районах города – от Петроградской стороны до Колпино — заброшенные заводские цеха, здания бывших заводоуправлений, переделанные в бизнес-центры и магазины, читая о планах преобразования ставших вдруг ненужными промышленных зон во что-то современное – парки, жилые микрорайоны и так далее, многие горожане считают, что процесс деиндустриализации Петербурга продолжается. Но статистика говорит совершенно об обратном: промышленность города не только не умирает, а, напротив, растет и по-прежнему является опорой городского бюджета, обеспечивая ему 40 процентов доходов. 

О том, как промышленный рост уживается с ликвидацией промышленных зон, какова судьба знаменитых прежде на всю страну ленинградских предприятий – ЛОМО, «Светланы», «Электросилы» и других, и стоит ли выпускникам петербургских школ выбирать инженерные и рабочие специальности – об этом наш разговор с генеральным директором — первым вице-президентом Союза промышленников и предпринимателей Санкт-Петербурга, членом совета директоров ПАО «ЗВЕЗДА» Михаилом ЛОБИНЫМ.

— Михаил Александрович, давайте начнем с самого житейского, как говорится, вопроса: стоит ли завтрашним выпускникам школ связывать судьбу с промышленностью? Вдруг, пока они будут учиться в вузах и техникумах, Петербург перейдет в «постиндустриальную эру», о скором наступлении которой так много говорили еще несколько лет назад? И на что, на какие зарплаты могут рассчитывать будущие промышленники?

— В настоящее время идет процесс новой индустриализации Петербурга, поэтому о глупостях вроде «постиндустриальной эры» или превращения нашего города в столицу только банков и туризма можно забыть. Я с большим уважением отношусь и к банковскому, и к туристическому бизнесу, горжусь архитектурой и культурой нашего великого города, но при этом он был и остается ведущим научно-техническим центром страны. Мы живем в материальном мире, где людям нужны продукты питания, дома, машины, самолеты, миллионы других вещей. Промышленность неотделима от цивилизации, так что о ее будущем можно не беспокоиться. 

О зарплатах же скажу кратко: они выше, чем в бюджетном секторе и, что еще важнее, у них нет «потолка» — все зависит от ценности специалиста. В период моего руководства концерном «Звезда» высококвалифицированные станочники зарабатывали по сто и больше тысяч рублей в месяц. Так что совет молодому работнику: не сиди долго на 30 тысячах рублей зарплаты для новичков, а повышай квалификацию, умей продавать свой труд, благо, спрос на специалистов высок, и тогда не пожалеешь, что пошел в промышленность. 

— Судя по зарплатам, да и по статистике, в промышленности все должно быть в порядке. Но куда делись наши ленинградские предприятия-бренды, которые знали и ценили в стране и в мире: ЛОМО, Кировский завод, «Светлана» и десятки других? Почему о них практически ничего не слышно?

— По большому счету, у них все в порядке. Хотя, конечно, сейчас промышленность качественно отличается от той, что была в советское время. Я начинал свой путь слесарем-сборщиком на ЛОМО и вырос там до главного инженера. Это было громадное предприятие: 800 наименований продукции – от оптических деталей, любительских фотоаппаратов, до объективов космической разведки. В одном только КБ (конструкторском бюро) работало три тысячи человек, многие были уникальными специалистами. 

Реформы, конечно, дорого нам обошлись. После стихийного бедствия под названием конверсия, мы разработали мирную высокотехнологичную продукцию: микроскопы для проведения офтальмологических операций – они нужны были клиникам всей страны. Но тут руководство известного медцентра – не буду его называть, заявляет, что наши микроскопы им для работы не подходят – изображение дрожит. Мы привлекли для проверки лучших экспертов, использовали точнейшую аппаратуру, убедились, что все нормально – но представители медцентра все равно утверждали, что дрожит. В итоге тогдашний Минздрав за бюджетный счет закупил для всей страны немецкие микроскопы. Такой вот была невидима рука рынка. 

Но при этом я должен признать, что та прежняя структура объединения была чрезмерно громоздкой и по современным меркам совершенно неэффективной. ЛОМО, как и подобные ему гиганты, вел натуральное хозяйство, у нас все было свое: свои литейные производства, весь набор механообработки – крупной и мелкой, цех метизов – самый крупный в Европе. Так же «раздуто» выглядели другие наши предприятия-«бренды» — потому что не было кооперации, она была невыгодна: чтобы вам заплатили за помощь соседнему заводу, нужно было через Москву включить эту строчку в план. 

Закономерно, что постепенно из состава ЛОМО выделились десятки малых и средних предприятий, в основном успешных, благо, инженерная школа у нас была прекрасной. Например, мой бывший коллега – Леонид Пантелеев, сейчас строит новый современнейший завод медоборудования. В самом же ЛОМО осталось оптическое производство, оптоэлектроника, оптическое цифровые приборы, цифровая микроскопия, в общем, оно по-прежнему на острие прогресса, работает с прибылью. 

Или взять, к примеру, «Звезду» — одного из лидеров в производителей судовых дизелей и редукторов. Заказами ее в последние годы загрузили так, что не хватало мощностей. Но мы не стали строить новые цеха, набирать людей, вместо этого привлекли в качестве смежников больше 20 других предприятий. Выгодно им – мощности загружены, выгодно нам – мы справляемся с госзаказом без капитальных вложений, выгодно в итоге государству. 

Так же картина на большинстве предприятий. Из «Светланы» выделились малые предприятия, которые разрабатывают и выпускают светодиоды. Кировский завод тоже сократил свои непомерные избыточные мощности, запустил в производство новую перспективную модель трактора. 

Излишки площади используют кто как: одни продают под бизнес-центры и магазины. «Звезда» же, освободив площади, занимаемые излишним оборудованием, подготовила помещения под индустриальный парк, где заработали несколько новых предприятий – металлообрабатывающее производство, производство автокомпонентов, стеклопакетов по самым передовым технологиям, по производству брендовой одежды, и, конечно же, инжиниринговый центр. Правительство города готовит положения по индустриальным и технологическим паркам, чтобы определить их статус и привилегии.

Так что никакой трагедии в перепрофилировании старых промзон я не вижу. «Индустриализация 4.0» – четвертая промышленная революция, новый технологический уклад требуют все меньше ручного труда, поэтому нормальные производства, наращивая выпуск продукции, будут сокращать и свои площади, и число занятых. 

— Петербург вошел в эпоху «индустриализация 4.0»? Об этом почему-то говорят куда реже, чем о «сырьевой модели российской экономик». И вообще, в отличие от прежних времен, многие горожане даже не знают, какие предприятия сейчас в лидерах.

— У нас десятки высокотехнологичных предприятий, выпускающих продукцию мирового уровня. Безусловно – это концерн «Алмаз – Антей», его оборонная продукция. На его площадку переехал и РИРВ – институт радионавигации и точного времени, создатель навигационных систем, в том числе для гражданской авиации, комплекса систем, связанных с ГЛОНАСС, и многого другого. Уникальные вещи делает ЦНИИ робототехники и технической кибернетики.

Концерн «Силовые машины» — в лидерах мирового энергетического машиностроения. Атомные ледоколы Балтийского завода – целая область высоких технологий. Вообще петербургские судостроительные КБ, знаменитый ЦНИИ им. Крылова формируют идеологию военного и гражданского судостроения для всей страны, сейчас основное их направление – морские платформы и суда обеспечения для арктических широт. Сложился кластер радиоэлектроники. Для российского авиапрома завод им. Климова производит авиационные и вертолетные двигатели, многие из которых – лучшие в мире. Предприятие, кстати, постепенно перебазируется на новую площадку с новым оборудованием. Завод «Красный Октябрь», которым целых 30 лет руководит уникальный человек – Анатоли Николаевич Фомичев, делают вертолетные редукторы. И вы знаете, какой спрос во всем мире на наши вертолеты. Я могу перечислить еще десятки как передовых, так и просто хороших современных предприятий, научно-производственных объединений. 

— Несколько лет назад много говорилось о проблеме кадров, о том, что молодежь не хочет идти в промышленность. 

— Все уже поменялось. Посмотрите, сколько молодых людей на том же «Алмаз-Антее», на «Красном Октябре». Чтобы там кто ни говорил, современная молодежь неплохо ориентируется в жизни, и сейчас уже мало кто хочет идти в продавцы или таксисты. 

Но только нужно учитывать, что из средств оборонзаказа ни рубля нельзя потратить ни на подготовку кадров, ни на обновление основных фондов – все только за собственные средства. А оборудование имеет свойство изнашиваться. При этом за срыв оборонзаказа – уголовная ответственность, за задержку зарплаты коллективу – уголовная ответственность. В сентябре на совещании в Улан-Удэ я докладывал по этим вопросам премьер-министру Дмитрию Медведеву, надеюсь, будут позитивные решения. 

— Вы можете дать экономический прогноз на ближайшие годы? А то многие даже российские эксперты говорят, что экономика так и останется сырьевой и начнет оживать где-то после 2030 года…

— И таких, и куда худших прогнозов, я наслушался еще в девяностые годы. Если говорить о Петербурге, то его промышленность будет активно развиваться. Большой резерв — кооперация между российскими предприятиями, чтобы все дорогое современное оборудование было полостью загружено. Потом так же выходить на внешнюю кооперацию. Санкции скоро отомрут, все наши зарубежные коллеги-промышленники категорически против них, но, если они и останутся, ничего страшного, у нас под боком огромный азиатский рынок. Новые технологии, желающие могли посмотреть этой осенью на выставке «Российский промышленников» в Экспофоруме — там была и робототехника, и производство деталей на 3D принтерах. В начале 20 века Ленин сказал, что наступит время, когда мире останутся две профессии: врач и инженер. Я с ним, хоть сейчас это и не модно, в данном вопросе согласен. 

Владимир Новиков,

«Агентство по работе с районными газетами»